Логотип журнала "Провизор"








Господин попечитель*

* Продолжение; начало см. в №№ 6, 8 2006.

Н. П. Аржанов, г. Харьков

Понятно, что Н. И. Пирогову для реализации задуманных им революционных реформ было мало «чрезвычайной популярности в студенческой среде» — требовались надежные люди на руководящих постах. И прежде всего — в кресле ректора Университета св. Владимира. С этой задачей господин попечитель справился менее чем за год:

«Он быстро сблизился с профессорами-либералами. Особенно тесные отношения сложились между Пироговым и Н. Х. Бунге. Попечитель симпатизировал молодому профессору, взгляды которого на задачи реформирования образования совпадали с его собственными.

В то же время Пирогов неприязненно относился к тогдашнему ректору университета Траутфеттеру, который опасался нововведений. Поэтому в начале мая 1859 г. по настоянию попечителя ректором был назначен Бунге» (history.machaon.ru/all/number_05/monograph/5).

Не пришлось даже разыгрывать комедию выборов — старший ровесник Пирогова, ботаник Р. Э. Траутфеттер (1809–1889), брезгливо отшатнулся от неслыханных академических свобод, которыми попечитель начал гуманизировать Киевский университет в духе нынешнего «оболонивания» украинских вузов:

«Пирогов сразу же приступил к радикальным преобразованиям: в университете было введено широкое студенческое самоуправление (сходки, суд, кассы, библиотека). Он хотел уничтожить мундир, устранить полицейский надзор за студентами, а главное — сделать свободным вход в университет. По проекту Пирогова крестьян следовало принимать в университет без экзаменов.

Царь узнал о проекте, вспыхнул, долго не мог успокоиться. За обедом раздраженно швырнул на стол салфетку: «Тогда будет столько же университетов, сколько кабаков!» (medbook.h11.ru/xyz/porud1).

Сегодня можно констатировать: император как в воду смотрел... Пирогов решительно толкал своего ставленника наверх, не считаясь с сопротивлением среды:

«Выдвижение на такой пост 35-летнего профессора не имело прецедента в истории университета и вызвало «скрежет зубовный» у преподавателей старшего поколения. «Как! Бунге, который еще недавно был нашим слушателем — и Бунге — превосходительство, Бунге — ректор?» На попечителя посыпались проклятия, но на студентов это известие произвело самое благоприятное впечатление.

29 декабря этого же года Бунге был избран членом-корреспондентом Академии наук. Вспышку зависти вызвало у коллег и присвоение ректору в апреле 1861 г. чина действительного стат­ского советника. «Я помню, какую сенсацию это произвело в университетской среде: такого высокого чина киевские профессора еще не получали», — писал Романович-Славатинский» (history.machaon.ru/all/number_05/monograph/5).

Почему попечитель выбрал среди «профессоров-либералов» именно Николая Христиановича Бунге (1823–1895), юриста по образованию, трансформировавшегося затем в экономиста (занимал кафедру политической экономии и статистики)?

Наверняка и потому, что новый ректор был наследником киевского клана фармацевтов и медиков. Его дед, Георг-Фридрих Бунге, перебрался сюда из Пруссии в 1750 г. и стал заведующим, а затем и владельцем первой в Киеве частной аптеки. Двое из его 8 сыновей также владели аптеками, двое пошли по медицинской части, в том числе и отец Николая:

«Христиан Бунге (1776–1857) закончил Петербургскую МХА (1796 г.) и Йенский университет в Германии (1798 г.), где получил степень доктора медицины. Он специализировался на лечении детских болезней, служил в Киевской духовной академии, семинарии, военном госпитале; после выхода в отставку занимался частной практикой».

Христиан Бунге был одним из 12 членов-основателей Общества киевских врачей (начало работать в 1840 г.):

«Главным занятием Общества был разбор характера господствующих в Киеве болезней, и тут в особенности выступал Бунге, отец нынешнего профессора, отличавшийся своими постоянными и тщательными метеорологическими наблюдениями».

Так что Бунге-младший, сам питомец Университета св. Владимира, хорошо понимал специфику его наиболее многочисленного и радикального по настроениям студенчества факультета — медицинского. На этот факультет у попечителя были особые виды.
Н. Х. Бунге

К тому же новый ректор был талантливым человеком, свидетельство чему — его блестящая карьера: позднее Н. Х. Бунге заседал в петербургских комиссиях по реформам, учил наследника престола, вырос до министра финансов (рис.), а последние 8 лет жизни бессменно председательствовал в Совете министров Империи.

Но по молодости он, как казалось Пирогову, идеально подходил для культивирования в Киевском университете крайнего либерализма. Медицинским же факультетом попечитель занимался лично. Среди тамошних профессоров тоже хватало либералов — типа «свободомыслящих» С. П. Алферьева и А. П. Вальтера (см. № 24, 2005), но все же преподавательский состав нуждался в укреплении кадрами. И постепенно проверенные люди там появлялись [1]:

«Свою медицинскую практику в Севастополе И. С. Коперницкий прошел под руковод­ством прославленного хирурга Н. И. Пирогова, по рекомендации которого он поступил на службу в Киевский университет».

Имя Исидора Станиславовича Коперницкого нередко встречается в описаниях обороны Севастополя. Пирогов удостоил врача-поляка упоминания в «Историческом обзоре действий Крестовоздвиженской общины сестер попечения раненых и больных в военных госпиталях в Крыму и в Херсонской губернии с 1.12.1854 по 1.12.1855 г. » [2]:

«Возле входа в Дворянское собранiе, где нередко падали ракеты и лопались бомбы, всегда стояла транспортная рота солдат под командою дятельнаго подпоручика Яни. В это тяжкое время без неутомимости врачей, без ревностнаго содействiя сестер, без распорядительности транспортных команд — Яни, определеннаго к перевязочному пункту начальником штаба гарнизона князем Васильчиковым (братом киевского генерал-губернатора — Н. А.), и Коперницкаго, определеннаго сюда незабвенным Нахимовым, — не было бы никакой возможности подать безотлагательную помощь пострадавшим за отечество».

Правда, когда Пирогов уехал в столицу жаловаться, Коперницкий поступил в распоряжение другого начальника [3]:

«В перевязочном пункт на Южной сторон занимались под руководством академика Пирогова врачи Обермиллер, Каде, Реберг, Пабо, Тюрин, Тарасов, Хлбников, Добров, Пастухов и несколько американских врачей.

29-го мая, по отъзд академика Пирогова, профессор Гюббенет получил предписанiе из главнаго штаба Крымской армiи закрыть перевязочный пункт на Корабельной сторон и присоединить его к главному пункту на Южной сторон, в дом Дворянскаго собранiя. Ему же было вврено и заведыванiе соединенными перевязочными пунктами. Врачи, состоявшiе при нем в это время, были: из флота — Миштольдт, Левицкiй, Зброжек, Сибиряков, Пржеборскiй; из армiи — Коперницкiй, Пастухов, Добров, Вноровскiй и студент Гарнье. К этим врачам впослдствiи присоединились: Белявскiй, Стефановскiй, Рутковскiй, Добряков, Петровскiй, Шеломов и американскiй врач Мортон».

Но сослуживца по «русской Трое» рекомендовал Киевскому университету не профессор Гюббенет, а именно Пирогов, хотя формально избрание пана Исидора на должность состоялось еще до назначения Николая Ивановича попечителем в Киев [4, 5]:

«И. С. Коперницкiй, лекарь, прозектор по кафедре анатомiи, надворный советник. Из дворян, римско-католическаго исповданiя, родился в 1825 г. в сел Чижовк Звенигородскаго узда Кiевской губернiи. Первоначальное воспитанiе получил в Златопольском уездном училище, а затем в Винницкой гимназiи. Окончив ее в 1843 г., поступил в число казеннокоштных студентов Университета св. Владимiра по медицинскому факультету.

По окончанiи курса со степенью лекаря в 1849 г. определен младшим ординатором в Луцкiй военный госпиталь. В том же году перемещен в управленiе командующаго 4-й артиллерiйской дивизiи. В 1851 г. перемщен младшим лекарем в 14-ю артиллерiйскую бригаду, а в 1852 г. — в Камчатскiй егерскiй полк баталiонным лекарем. В 1854 г. командирован в Селенгинскiй пехотный полк. В 1855 г. определен в 12-ю полевую артиллерiйскую бригаду старшим лекарем, а в 1856 г. переведен в Белозерскiй пехотный полк штаб-лекарем.

Во время войны 1853–1856 гг. находился при действующей армiи — сначала на Дунае, в Мало-Валахском отряде, а с 4 сентября 1854 г. по 20 марта 1856 г. — в Крыму, гд в теченiе 3 мсяцев и 14 дней состоял в составе гарнизона Севастополя. За участiе в военных дйствiях награжден орденами Св. Анны 3-й степени (1855) и Св. Станислава 2-й степени (1856); кроме того, получил серебряную медаль на георгiевской ленте «За отличiе, оказанное при подаванiи пособiй раненым во время обороны г. Севастополя».

В октябр 1856 г. штаб-лекарь И. Коперницкiй вызжает в Кiев. В октябр 1857 г. он допускается к временному исполненiю обязанностей прозектора анатомiи медицинскаго факультета Кiевскаго университета, а после увольненiя с военной службы, 6 iюля 1858 г., избирается Совтом на эту должность. Выдержал докторскiй экзамен».

Закрепившись в Киеве, Исидор Коперницкий не ограничился работой со студентами в аудиториях. Скромный прозектор организовал в своем доме центр общения «киевской интеллигенции и молодежи» [1, 4]:

«Женившись на украинке Марии Бере­зовской, И. Коперницкий поселился в доме жены, полученном по наследству. Этот дом находился неподалеку от университета по ул. Новоелизаветинской (ныне Пушкинская), между улицами Бульварной (бульвар Т. Шевченко) и Кадетской (ул. Ленина). Дом И. Коперницкого посещали преподаватели университета, писатели, артисты, студенты. Несколько студентов, находившихся с Коперницким в особенно близких отношениях, жили у него во флигеле. По словам В. Лясоцкого, к Коперницкому на чашку чая время от времени приходила «вся киевская интеллигенция, а также значительная часть молодежи».

Естественно, польской интеллигенции и молодежи — не приглашать же, в самом деле, немцев или малороссов. Иное дело — Пирогов... Прямых свидетельств посещения Николаем Ивановичем «салона» на Новоелизаветинской нет, но попечитель не выпадал бы там, в отличие от губернаторских приемов (см. № 8, 2006), из общего фона, а ряд идей, которые пропагандировались у Коперницких, были ему близки.

Однако отношение Пирогова к «польскому вопросу» не столь однозначно, как принято считать. В дни осады Севастополя Николай Иванович не раз негативно высказывался в письмах жене о ненадежных подданных империи [2]:

«13 января 1855 г. То и дело от нас к ним перебегают то какой-нибудь поляк, то рядовой, пропившiй амуницiю».

26 января, Севастополь. За полчаса до взрыва перебжал к непрiятелю один из наших солдат, поляк, а с 12 января перебжало поляков человк до 15».

«1 марта, Севастополь. Нехорошо только то, что от нас часто передаются подлецы-поляки, и именно офицеры».

Теперь, в Киеве, попечитель вроде бы мирволил беспокойной нации, своей активностью способствовавшей разрушению прежней системы. Так, в письме министру Е. П. Ковалевскому от 10 ноября 1859 г. он предложил открыть в Киевском университете кафедры польского языка и литературы. Эволюция Пирогова имела и экономическую подоплеку — тайный советник приобрел у польского помещика по сходной цене 4 деревеньки [6]:

«26 августа 1859 г. Пирогов покупает у коллежского секретаря Иллария Осиповича Рожановского селения Вишню, Людвиговку, Шереметку и хутор, стоящий близ города Винницы».

Советские историки стараются упоминать одну лишь Вишню и всячески преуменьшить ее размеры, а о наличии крепостных душ и о нескольких имениях Пирогова в других местах Украины и России — вообще забыть. Бесспорно, что Николай Иванович покупал Вишню явно не без участия «киевской интеллигенции», собиравшейся у Коперницких. Впрочем, не обошлось и без конфликта с гонористой шляхтой [7]:

«Пирогов заблаговременно приготовил себе приют, купивши имение подле Винницы. Имение Вишня принадлежало когда-то польскому помещику Григулевскому, который передал его своему зятю Ружиловскому. Последний это имение «прожил», и за долги Вишня пошла с торгов в Киеве, где Николай Иванович купил имение за 75 тыс. руб.

Дело было еще при панщине. С крестьянами и поляками имения на первых порах вышло недоразумение: по берегу реки Вишня и там, где теперь усадьба Николая Ивановича, жила польская шляхта, «чиншевые ляхи». Пирогов решил переселить их в другое место, а тут построить дом для себя и службы. Дом и усадьба прежнего владельца Ружиловского были в другом месте — около с. Зарванец (еще одна, пятая деревенька — Н. А.).

Всем переселяемым он отвел усадьбы и дал каждому по 200 руб. на обзаведение. Тем не менее они роптали и говорили: «Мы чиншевые, а с нами поступают, как с крепостными».

Дом Николай Иванович построил по своему плану, наезжая время от времени из Киева в Вишню. Для покупки имения и застройки Пирогов взял деньги взаймы у Беренштейна — владельца Винницкого частного банка. Поэтому 12 лет имение оставалось в аренде Беренштейна, и лишь после этого поступило в полное владение Николая Ивановича».

Но пока попечитель, правивший в Киеве, только начал выплачивать кредит Беренштейну, а в подведомственном ему Университете св. Владимира полным ходом шла подготовка к запланированному вооруженному восстанию поляков на Руси (так они называли Украину). Пан Исидор играл в ней руководящую роль [4]:

«Большую помощь в развитии подпольных ячеек оказывал преподаватель университета И. Коперницкий, беспоместный дворянин Киевской губернии. Документы характеризуют его как человека образованного и революционера по политическим взглядам. Некоторые из знакомых называли его учеником Дантона и Робеспьера. Кроме того, в ряде следственных материалов мы находим сведения о том, что Коперницкий был опытным конспиратором еще с 1848 г.

И. Коперницкий находился в близких отношениях со студентами, участвовавшими в подпольной работе. В. Милевич сообщает: «Доктор Исидор Коперницкий был нашим старшим хорошим коллегой в полном смысле этого слова. Он бывал на наших собраниях, горячо откликался на все, что нас интересовало, участвовал в дискуссиях, распрях, спорах и пении песен».

Все это не было тайной для полиции, но она не могла тронуть прозектора (доктором он стал много позже, уже за границей): самое большее, на что осмелились правоохранители — потребовать у протеже попечителя подписку о неучастии в заговорах. Коперницкий, следуя иезуитской этике (в данном случае — правилу «мысленной оговорки»: иезуит мог обещать любому человеку «выполнить его волю, как свою», мысленно добавив: «если она будет того достойна»), подписку дал, но продолжал готовить мятеж с прежним рвением [1]:

«Полиция установила наблюдение за Коперницким, и в 1859 г. он был вынужден дать официальную подписку «О предупреждении и пресечении преступлений» в том, что он не принадлежит и не будет принадлежать к тайным обществам. В случае нарушения этого обязательства виновные подвергались «строжайшему наказанию как государственные преступники». Вынужденный подписать обязательство, Коперницкий сознательно шел на его нарушение».

Местные власти недоумевали: почему попечитель попустительствует нахальным полякам? От прямых вопросов генерал-губернатора Пирогов защищался ссылками на высокие идеалы «свободы, равенства и братства». Сами поляки, однако, понимали равенство по-своему [9]:

«Чаще всего являлись к Пирогову поляки с жалобами на русских воспитателей, учителей, и эти русскiе люди, преследуемые попечителем, поневоле должны были искать защиты у гражданской администрацiи.

Васильчиков все это в дружеской беседе высказывал Пирогову, но тот слушал его с неудовольствiем и резко отвечал, что «в деле воспитанiя, в деле обученiя детей и юношей нацiональности нет — все дети равны, кто бы ни были их отцы и матери». Пирогов остался при своем мненiи, несмотря на возраженiе Васильчикова, что такiе принципы не могут иметь места в то время, когда взаимная нацiональная ненависть возбуждена в высшей степени, и что польскiе мальчики, жаловавшiеся Пирогову на русских наставников, несомненно, действовали не по своей детской иницiативе.

Выходки поляков начали принимать все более и более резкiя формы. Еще только задумывался мятеж, а они уже считали себя побдителями и приняли надменный, до смешного, тон в обращенiи с русскими».

Но так, собственно, и полагалось держать себя природному «шляхетному пану» со всяким там «быдлом» и «лайном» — малороссами и схизматиками-москалями. В какой-то момент попечитель осознал, что в Севастополе он был-таки прав, однако точка возврата уже осталась позади, и теперь «польский вопрос» в Киеве неизбежно должно было решить оружие.

Продолжение следует

Литература

  1. Марахов Г. И. Киевский университет в революционно-демократическом движении. — К.: Вища школа, 1984. — 120 с.
  2. Севастопольскiе письма Н. И. Пирогова (1854–1855). — СПб.:Типографiя М. Меркушева, 1907. — 231 с.
  3. Описанiе перевязочнаго пункта, находившагося в заведыванiи профессора Гюббенета в Севастопол от 5 декабря 1854 г. до 27 августа 1855 г. — М.:Типографiя И. Е. Шюмана, 1872.
  4. Марахов Г. И. Польское восстание 1863 г. на Правобережной Украине. — Киев: Изд. Киевского университета, 1967. — 258 с.
  5. Бiографическiй словарь профессоров и преподавателей Императорскаго университета св. Владимiра (1834–1884). — К., 1884. — 816 с.
  6. Геселевич А. М. Летопись жизни Н. И. Пирогова. — М.: Медицина, 1976. — 100 с.
  7. Болярский Н. Н. Н. И. Пирогов в имении Вишня Винницкого уезда Подольской губернии // Новый хирургический архив. — 1928. — Т. 15, № 1. — С. 3–11.
  8. Усмиренiе польскаго мятежа в Кiевской губернiи в 1863 г. (отрывок из воспоминанiй генерал-лейтенанта В. Д. Кренке) // Историческiй Встник. — 1883. — Т. XIV. — С. 106–134.




© Провизор 1998–2022



Грипп у беременных и кормящих женщин
Актуально о профилактике, тактике и лечении

Грипп. Прививка от гриппа
Нужна ли вакцинация?
















Крем от морщин
Возможен ли эффект?
Лечение миомы матки
Как отличить ангину от фарингита






Журнал СТОМАТОЛОГ



џндекс.Њетрика