Логотип журнала "Провизор"








Роли психоанализа

(глазами участников Международной конференции «Психоанализ в Украине: перспективы развития», приуроченной к десятилетию Харьковского областного психоаналитического общества)

Л. В. Львова, канд. биол.наук

Психоанализ начал как терапия, но я хотел бы вам его рекомендовать не в качестве терапии, а из-за содержания в нем истины, из-за разъяснений, которые он нам дает о том, что касается человека ближе всего, и из-за связей, которые психоанализ вскрывает в самых различных сферах его деятельности

Зигмунд Фрейд

История Харьковского областного психоаналитического общества, записанная со слов его нынешнего председателя, врача психиатра-психотерапевта Марины Гавриленко

Ровно 10 лет назад, в мае 95-го, по идее Юрия Слободы — на то время члена Российской психоаналитической ассоциации — две группы харьковских специалистов — врачи-психиатры 15-ой городской психиатрической больницы и НИИ неврологии, психиатрии и наркологии, психологи и ученые-гуманитарии Национального университета им. Каразина, работавшие до того независимо, объединили свои усилия, учредив Харьковское областное психоаналитическое общество (ХОПО).

В соответствии с уставом, разработанным опять-таки Юрием Слободой, вновь образованное общество позиционировало себя как независимую организацию, цель которой — «всестороннее изучение, развитие и внедрение методов психоанализа и психоаналитической психотерапии в клиническую и социальную практику», деятельность которой предполагает: «Личное образование членов общества, ориентированное на выполнение образовательных стандартов Международной психоаналитической ассоциации, организацию собственных образовательных программ и визитов специалистов в области психоаналитической психотерапии и пропаганду психоаналитических идей».

Исходя из поставленных задач, буквально с первых дней своего существования харьковское общество начало налаживать контакты с зарубежными психоаналитическими объединениями и украинскими психоаналитическими организациями. И, надо сказать, небезуспешно.

Уже осенью 1995 года харьковская делегация приняла участие в Восточноевропейском семинаре и Летней школе Европейской психоаналитической федерации. В том же 1995 году несколько членов Харьковского психоаналитического общества стали участниками пятилетней школы групповой психотерапии Европейской ассоциации психотерапии в г. Трускавец. Сегодня все они — обладатели евросертификата по психотерапии. Осенью следующего года участники трускавецкого проекта совместно с Украинским союзом психотерапевтов и при участии Европейской ассоциации психотерапии организовали в Харькове Школу группового психоанализа. Несколько участников этой школы тоже стали обладателями евросертификата по психотерапии. В том же 1996 году некоторые члены ХОПО стали постоянными участниками летних психоаналитических школ, организованных Психоаналитическим институтом для Восточной Европы им. Хан Гроен-Праккен Международной психоаналитической ассоциации. Три года спустя Анна Кравцова стала участником аналогичной Летней школы по детскому психоанализу. В 2000 году Харьковское общество приняло активное участие в подготовке 8-ой Восточноевропейской психоаналитической конференции на тему «Как практиковать психоаналитическую терапию в периоды социальной нестабильности».

Сегодня в Харькове члены ХОПО оказывают психотерапевтическую и консультативную помощь, участвуют в научных исследованиях и организуют семинары для врачей широкого профиля, психиатров и школьных психологов. На базе 3-го городского психоневрологического диспансера постоянно действует теоретико-супервизионная группа под руководством кандидата медицинских наук, врача психиатра-психотерапевта, кандидата Психоаналитического института для Восточной Европы Эдуарда Матузка. На базе ДКБ № 2 работает кляйнианская теоретико-супервизионная группа под руководством кандидата философских наук Игоря Романова. На базе благотворительного фонда «Институт раннего вмешательства» под руководством врача психотерапевта регулярно проходят казуистико-теоретические семинары по детскому психоанализу.

Впечатления от челночного анализа

(Виталий Лагутин. Шатловый анализ)

Челночный (он же шатловый анализ) зародился совсем недавно, в 90-х, когда в восточноевропейских странах появился спрос на психоаналитическое образование. (При том, что возможность получить стандартное психоаналитическое образование в этих странах отсутствовала.)

Как и традиционное психоаналитическое обучение, шатловый анализ включает самопознание (т. е. обучающий анализ), изучение теории и супервизии*. Разница лишь в том, что обучающий анализ анализант проходит не непрерывно, в течение многих лет (например, практикуется в странах, имеющих собственные обучающие институты), а временными блоками, периодически приезжая в гостевой обучающий институт. Супервизии с обучающим аналитиком тоже проводятся блоками: либо очно (т. е. face to face), либо заочно (т. е. по телефону, факсу или E-mail). А теоретические знания анализант получает на семинарах гостевого института и теоретических конференциях на родине.

* Cупервизия в дословном переводе — надзор, в данном случае — наставничество, консультативная помощь обучающего психоаналитика.

Такова схема челночного обучения. Она понятна. Непонятно другое: что такое челночный анализ — редуцированный вариант классического обучения или самостоятельная отрасль?

Одни рассматривают шатловый анализ как усеченный, неполноценный вариант традиционного психоаналитического обучения и считают его явлением преходящим. На их взгляд, со временем, когда в восточноевропейских странах появится достаточное для создания собственных Study Group (или, что еще лучше, институтов) количество обучающих аналитиков, потребность в челночном анализе сойдет на нет.

Другие же считают челночное образование полноценным. Более того, они видят в нем немало позитивов. По их мнению, максимальное упрощение языка (обычно анализ проводится на неродном для анализанта, а порой и для обучающего аналитика языке), оторванность от дома, временная ограниченность и высокая интенсивность анализа (анализ проводится в течение нескольких дней, по две сессии в день) весьма способствуют повышению эффективности процесса самопознания. Положительно и то, что по завершении обучения анализант возвращается на родину. (По окончании традиционного обучения за границей это происходит далеко не всегда.) Но, самое главное, что сами «челночные анализанты» считают, что восточноевропейская модель образования гораздо лучше традиционной. Это доказала сама жизнь, утверждают они.

Сублимация и сексуальная дисфункция

(Гарник Кочарян. Сексуальность: современные аспекты проблемы)

Научить личность умению быстро переключать собственную энергию аффективных влечений и трансформировать ее в добрую шутку, иносказание, остроту, реализовать ее в какой-нибудь деятельности, спорте, культурном досуге — настоятельная задача современного общества

Урсула Фольц-Берс

По Фрейду, сублимация — естественный защитный механизм Я*, направляющий запретные (с точки зрения общественной морали) импульсы в русло приемлемого поведения, разрядка, осуществляемая через ментальные пути, благодаря чему, к примеру, склонность к вуайеризму превращается в увлечение фотографией, эксгибиционист становиться актером, а подавленные гомосексуальные влечения и склонность к инцесту трансформируется в дружбу.

* По Фрейду личность делится на Оно, Я и Сверх-Я.

Оно — темная, недоступная часть нашей личности. У своего предела Оно открыто соматическому, вбирая оттуда инстинктивные потребности, которые находят в нем психическое выражение. Оно незнакомы никакие оценки, добро и зло, мораль. Экономический или, если хотите, количественный момент, тесно связанный с принципом удовольствия, управляет всеми процессами. Все эти инстинкты, требующие выхода, находятся в Оно.

Я — часть Оно, которая модифицировалась благодаря близости и влиянию внешнего мира, приспособлена к восприятию раздражений и защите от них. Можно сказать, что Я в духовной жизни представляет собой здравый смысл и благоразумие, а Оно — неукротимые страсти. Отношение Я и Оно можно сравнить с отношением наездника к своей лошади. Лошадь дает энергию для движения, наездник обладает преимуществом определять цель и направление движения сильного животного. Вместе с тем, Я одновременно служит трем строгим властителям, стараясь привести их притязания и требования к согласию между собой. Тремя тиранами являются: внешний мир, Сверх-Я и Оно. Сверх-Я — самостоятельная инстанция, одной из функций которой является совесть, а самонаблюдение, необходимое как предпосылка судебной деятельности совести, является его второй функцией. Сверх-Я берет на себя власть, работу и даже методы родительской инстанции. Основой превращения родительского отношения в Сверх-Я является так называемая идентификация, т.е. уподобление Я чужому Я, вследствие чего первое Я в определенных отношениях ведет себя, как другое, подражает ему, принимает его в известной степени в себя. Как правило, родители в воспитании ребенка следуют предписаниям собственного Сверх-Я. Таким образом, Сверх-Я ребенка строится собственно не по примеру родителей, а по родительскому Сверх-Я; оно наполняется тем же содержанием, становится носителем традиции, всех тех сохранившихся во времени ценностей, которые продолжают существовать через поколения (З. Фрейд «Введение в психоанализ»). По Фрейду влечение — определенное количество энергии, которое действует в определенном направлении. Во влечении можно различить источник, объект и цель. Источником является состояние возбуждения в теле, целью — устранение этого возбуждения. По свидетельству аналитического опыта, одно влечение может быть заменено другим. Отношение влечения к цели и объекту тоже допускает изменения, оба могут быть заменены другими, но все-таки отношение к объекту легче ослабить. Исходя из этого, Фрейд вводит понятие сублимации — определенный характер модификации и смены объекта влечения, при которой учитывается наша социальная оценка (с. 359).

По утверждению некоторых последователей Фрейда, сублимация способствует уменьшению агрессивности, а трансформация сексуальной энергии обеспечивает креативность и психическое здоровье. (Но лишь частичная — попытки полностью трансформировать сексуальную энергию обычно заканчиваются крахом.) По мнению Анны Фрейд, сублимация — не естественная, а патологическая защитная реакция. Это, видимо, и побудило Гарника Кочеряна исследовать проявления сублимации у пациентов с сексуальными дисфункциями, которые, как известно, влекут за собой апатию, депрессию и прочие негативные последствия. Тем более, что к тому времени (исследования проводились достаточно давно) оставалось непонятным, ограничивается ли влияние сублимации отдельными видами интеллектуальной деятельности? Как выяснилось, нет: наблюдения за больными продемонстрировали значительные поведенческие изменения. Одни, будучи разведенными, стали активно заниматься воспитанием детей. Другие еще больше времени стали отдавать своим увлечениям, будь то рыбалка или коллекционирование спичечных коробков. Третьи с головой окунулись в работу, к примеру, стали совмещать работу плотника и слесаря, не руководствуясь при этом меркантильными соображениями.

Полученные данные, по словам Гарника Кочеряна, вызвали большой интерес у зарубежных коллег.

«Улучшить» и «обезопасить», немецкий опыт

(Юрий Слобода. «Улучшение» пациента как терапевтическая цель. Опыт психотерапии в условиях специализированного стационара)

В Германии преступники, совершившие тяжкие преступления против личности, в обязательном порядке направляются на принудительное лечение в «бастионы поведенческой терапии» — судебно-психиатрические клиники. На неограниченный срок в случае преступлений на сексуальной почве и на два года в случае преступлений, связанных с зависимостью — алкогольной или наркотической. (У первой категории пациентов, по словам Юрия Слободы, клинически диагностируется постпсихотическое состояние, у второй — личностные расстройства.) На постановку диагноза и разработку тактики лечения, ориентированной на улучшение состояния преступника и его последующей реинтеграции в общество, врачу-психотерапевту отводится восемь сессий. К слову, после выписки из стационара пациенты обеспечиваются жильем и работой. Так что, в определенном смысле, им живется легче, чем законопослушным гражданам. Но вернемся к процедуре реинтеграции.

Каждые три месяца врачу предписывается анализировать состояние пациента. Каждые полгода — отчитываться перед судом о ходе лечения. На то, чтобы «улучшить» и «обезопасить» пациента-преступника врачу отводится каких-то триста часов или, что то же самое, триста сессий. Работать «в прокрустовом ложе временных рамок» под неусыпным контролем, когда все сказанное в индивидуальном сеансе становится достоянием коллектива и в результате группа «замораживается» на параноидальной позиции, психотерапевту трудно — «психотерапия должна иметь хотя бы толику выбора, иначе это не терапия, а промывание мозгов». Из этой ситуации врачи выходят по-разному. Некоторые сокращают сеанс до 25 минут, тем самым увеличивая число сессий. Некоторые, наоборот, уменьшают число сессий до одной в неделю в расчете на то, что сработает фактор времени.

Случается, что терапевт, ограниченный временными рамками, не в праве предложить лечение пациенту. Возникают проблемы и там, где пациент видит себя жертвой или не желает в себе что-либо менять.

Судя по полуторагодичным наблюдениям Юрия Слободы, терапия невозможна при антисоциальных личностных расстройствах в узком смысле. В какой-то мере терапия дает эффект при патологическом нарциссизме. Хорошие результаты лечение дает при невротических расстройствах с асоциальными чертами, особенно с вытесненными сексуальными и агрессивными импульсами.

Психоанализ в кризисе или кризис в психоанализе

(Игорь Романов. Психоанализ и университет)

…не подлежит сомнению, что психоанализ будет существовать, он доказал свою жизнеспособность к развитию как отрасль науки и как терапевтический прием

Зигмунд Фрейд

Психоанализ — один из методов психотерапии. (В представлении Фрейда, наиболее эффективный.) В то же время, психоанализ позиционируется как исследовательский метод и наука о бессознательном психическом, чем, собственно говоря, он так привлекает гуманитариев и естественников.

Все эти роли неразрывно связаны. Точнее, должны быть связаны: исследовательские центры должны выступать в качестве посредников между страховыми компаниями и практикующими психоаналитиками, кафедры психоанализа должны представлять его как академическую дисциплину, а междисциплинарные исследовательские центры, организованные психоаналитиками, должны приглашать к сотрудничеству специалистов академической науки.

Самих же аналитиков, как полагал в свое время Фрейд, должны готовить специальные институты, дающие знания в самых различных областях — от биологии до мифологии, поскольку одного медицинского образования для того, чтобы практиковать психоанализ, недостаточно.

Сегодня теоретически существуют четыре стандартных модели подготовки психоаналитиков — модель технического вуза (в которой упор делается на практическом применении полученных знаний), модель школы искусств (предполагающая обучение определенным навыкам, необходимым для дальнейшей работы), модель теологического семинара (в которой основное внимание уделяется дискуссиям на заданную тему) и модель университета (цель которой передать знания и привить интерес к научной работе). Фактически же из четырех моделей функционирует лишь две — причем не самые оптимальные — модели: модель технического вуза и модель теологического семинара. (Восточноевропейская, челночная модель обучения в силу своей нетрадиционности в расчет не берется.) Идея же университета пока остается нереализованной. Более того, современный психоанализ изолирован от университета. И в этом особенность нынешнего кризиса психоанализа. В поисках выхода из сложившейся ситуации в США решили принимать в психоаналитические институты психологов. Но по окончании обучения и они занялись не наукой, а более выгодной материально частной практикой.

Как ни странно, украинские психоаналитики находятся в более выгодном положении. Но что будет дальше? Удастся ли избежать повторения негативного опыта, взяв на Западе только положительное? Вот в чем вопрос.

Больше, чем медицина

(Круглый стол. Психоанализ и общество)

Психологическая масса является объединением отдельных личностей, которые ввели в свое Сверх-Я одно и то же лицо и на основе этой общности идентифицировались друг с другом в своем Я

Зигмунд Фрейд

Психоанализ — это очки, через которые мы видим окружающий мир… Психоанализ — это способ мышления, позволяющий увидеть то, чего без него увидеть нельзя…

Такие ассоциации — в чем-то разные, в чем-то сходные — вызывало слово «психоанализ» у участников круглого стола. Относительно будущего украинского психоанализа мнения разделились. Одни, в сущности, высказались за германскую модель психоанализа. (В Германии после исследований, показавших, что люди, прошедшие психоанализ, гораздо реже обращаются к врачам, психоанализ начал финансироваться. Таким образом, 95 % населения Германии, которые имеют медицинские страховки, получили возможность при необходимости воспользоваться услугами психоаналитиков.) Другие же, ссылаясь опять-таки на германскую модель, считают такой путь неприемлемым: оплаченный (а значит, и контролируемый) третьей (т. е. оплачивающей) стороной психоанализ утрачивает свое значение, ибо «психоанализ ощущается полно только там, где во главу угла ставится польза и стоимость».

Что касается знакомства врачей разных профилей с основами психоанализа, то участники круглого стола продемонстрировали поразительное единодушие, вспомнив опыт той же Германии, где для врачей проводятся семинары по психоанализу, которые позволяют оценивать проблемы пациента. (И не только психиатрические.) Но когда речь зашла об интеграции психоанализа в общество, от единодушия не осталось и следа.

Основная полемика развернулась между Игорем Романовым (представителем психоанализа как отрасли науки) и Юрием Слободой (представителем психоанализа как метода психотерапии).

Юрий Слобода предложил «на сегодняшнем этапе развития психоанализа в Украине определить его границы и не строить мегагалактических планов». Игорь Романов парировал тем, что психоанализ, хоть и зародился в недрах частной медицинской практики, — не совсем медицина, поскольку, по словам самого Фрейда, ему хотелось, чтобы психоанализ занял место в учебниках психиатрии. При этом Игорь Романов напомнил, что индивидуальная психика одновременно является и социальной. Но если Аристотель называл человека общественным животным, Маркс — суммой общественных отношений, то понятие «Эго»* («Я»), введенное Фрейдом, означает «внутреннюю социальность индивида». Кроме того, законы, открытые в индивидуальной психике, Фрейд перенес на общество. Его «работы, посвященные войне, религии, психологии масс, истории и кризису цивилизации стали классикой социальной психологии, теории культуры и многих гуманитарных дисциплин». Его мысли нашли развитие в работах К-Г. Юнга, У. Биона, Э. Гловери и Ф. Форнари. В ответ Юрий Слобода объяснил, что его скепсис обусловлен двумя обстоятельствами: тем, что свои идеи Фрейд позаимствовал у автора «Психологии толпы», и, что самое главное, — невозможностью претворить в практику психоаналитические наблюдения подобного рода. Никакого эффекта не оказала и ссылка на хорошо известную (в определенных кругах) работу Фромма 1933 года, в которой он изложил свое видение причин принятия массами фашизма в Германии. Вернее, на последствия этой работы — научные и социальные. (Работа Фромма послужила толчком для проведения исследований в США, которые показали, «какое общество, с какими особенностями личностей готово принять тоталитаризм». Впоследствии на основе данных американских исследователей в западную систему воспитания были внесены коррективы.) «Чтобы понять, что есть фашизм, нужна была война», — ответил Юрий Слобода. А на реплику Игоря Романова о важности осмысления он сказал, что в современном обществе отсутствует институция, аналогичная психоаналитику.

* В начале 1900 годов Зигмунд Фрейд утверждал, что вытесненные детские переживания и запретные мысли и переживания определяют содержание бессознательного — инстанции, контролирующей сознание. В 1918 году он предложил понимать бессознательное как совокупность «наследуемых схем поведения и инстинктивных позывов». В 1930 году ввел понятие «Супер-Эго (т. е. Сверх-Я) культурного сообщества». В конце жизни, в 1938 году, он пришел к выводу, что «бессознательное, в той или иной степени, всегда коллективно, ибо принадлежит всему человечеству в целом», т.е., по сути, согласился с Карлом Юнгом. В 1957 году вывод Фрейда нашел подтверждение в исследовании В. Паккарда, опубликованном под интригующим названием «Тайное воздействие». В нем автор указывал на то, что «более 60 % (!) информации, воспринимаемой в социо-культурной среде, не фиксируется сознанием, а представляет собой набор факторов неявной сублиминальной (т. е. символической) стимуляции», который несколько позже получил название «информационного поля». Чтобы понять, как с помощью этого самого «информационного поля» можно управлять поведением масс, как можно осуществлять сублиминальный контроль общества, достаточно вспомнить классические опыты Ипполита Бернгейма по постгипнотическому внушению. К примеру, тот, в котором женщине была дана установка через несколько минут открыть зонтик, что она и сделала, дав при этом вполне рациональное объяснение своего поступка.

В общем, каждый остался при своем мнении. Думаю, и в зале тоже. Как бы то ни было, проблемы терроризма, фундаментализма, глобализации и роли СМИ давно уже стали предметом обсуждения многих психоаналитических конгрессов. Но, к великому сожалению психоаналитиков, дальше узкопрофессиональных дискуссий дело не идет. Хотя на взгляд Игоря Романова, понимание себя и своего общества (с позиций психоанализа) пошло бы на пользу и политической элите, и широкой общественности*.

* Возвращаясь к недавним «оранжевым» событиям, Игорь Романов охарактеризовал их как борьбу страхов (кто будет менее страшен, за того и проголосую), как маниакальный подъем. (На смену подъему, как известно, всегда приходит спад, разочарование.) Он говорил об опасности регрессии общества в шизоидно-параноидальную позицию со свойственными ей механистичностью действий и идеализацией, стремлению к сильному лидеру и неспособностью к адекватной оценке. Депрессивная позиция с присущей ей амбивалентностью лучше. По его мнению, у нас, как и в любом посттоталитарном обществе, существует боязнь различий и стремление их нивелировать. Нынешнее украинское общество фрагментировано, находится в стадии формирования, в поиске идентичности, иначе говоря, ответа на простой вроде бы вопрос: «Кто мы есть?» Однако, как считает Игорь Романов, очевидные различия между Восточной и Западной Украиной не так страшны, как кажется некоторым. Это «разрыв» скорее на уровне отдельных семей, а не общества в целом.





© Провизор 1998–2022



Грипп у беременных и кормящих женщин
Актуально о профилактике, тактике и лечении

Грипп. Прививка от гриппа
Нужна ли вакцинация?
















Крем от морщин
Возможен ли эффект?
Лечение миомы матки
Как отличить ангину от фарингита






Журнал СТОМАТОЛОГ



џндекс.Њетрика